Ах какой белый снег, ах какой белый снег за окном!
Сколько ж вышек стоит в этом царстве снегов окаянном?
Зябкий лагерь, нахохлившись, словно уснул белым сном.
И как будто он кружится в замкнутом круге стеклянном.
И уж если такое везенье мне выпадет вдруг,
И знакомые скажут: "Да он уже освободился", -
Я поеду на юг, я, конечно, поеду на юг,
Я когда-то на юге, когда-то на юге родился.
Я сойду на перрон, позабытый своим городком,
И сниму свою шляпу, сниму свою мятую шляпу,
Поздороваюсь с кем-нибудь, с кем-нибудь, кто незнаком,
С кем не шел никогда, с кем не шел никогда по этапу.
Я хочу подержать на ладонях простой виноград,
Я хочу приласкать на груди свою старую маму.
Я так буду там рад, я всему буду рад, очень рад,
И не стану тянуть ни туза, ни пиковую даму.
А этапы идут на восток, все идут на восток,
И мелькают одно за одним все похожие лица.
От страны лагерей материк так далек, так далек,
Да Охотское море свинцовым туманом дымится.
Я не знаю, за что навсегда полюбил Магадан
И в Нагаевской бухте затертые льдинами баржи.
Так зачем же порой достаю из-под нар чемодан?
Я до времени стал суетлив и, наверное, старше.
Не хочу я в бараке ни с кем ни про что говорить,
Мы с годами становимся здесь донельзя молчаливы.
Но ночами встаю и все чаще иду покурить,
И спиной остро чувствую боль чьих-то взглядов пытливых.
И не скрыть от себя, и не скрыть этот липкий испуг,
Что навеки повязаны все в белом чертовом круге…
Но мне надо на юг, мне так надо, так надо на юг,
Я хочу умереть, я хочу умереть лишь на юге.
